С настоящими вещами принято обращаться негромко и не задумываясь - вот просто чувствуешь, что это оно, и всё тут. А в итоге даже как-то и не ухватить: какое оно? Почему?
Вот Питер - он настоящий. Но только для тех, кто смотрит на него по-особому. А как по-особому? Про что они - эти люди, которые так его видят? И почему только Питер - ведь, например, у Фрая Вильнюс оказался таким же... каким - сказочным? Волшебным? Живым?
С книгами это ведь тоже хорошо видно. Вроде бы появляются порой - будь то "Дом, в котором...", Олди или Брэдбери. Помнится, именно по таким ноткам я впервые догадывался, что к "Кетополису" приложили руку наши соотечественники: уж больно тонко иные герои чувствовали окружающий мир. Это дальше уже обратил внимание на стилистику.
Хотя вроде вещи-то разные. Олдей с Брэдбери ставим на полочку фантастики, питерцев (да хоть тех же митьков) пихаем к прозе. Кто там не влез? Песни Тэм и те редкие из ролевых игр, где чувствуешь - вот оно? Ну так это вообще субкультура, с ними всё понятно. "Театр дождей"? Уникальная вещь про чудо, других таких нет и не будет!
Вот так всё и разбежалось, что общей картины не видно. Вроде мы все на одной волне, "своё" настоящее чуем безошибочно, а назвать это никак не можем. И горько вздыхаем, что нет сейчас в русской культуре ничего, кроме попсы.
(понятно, что Брэдбери - или, скажем, Гейман - из других стран. Но я сейчас не о том, где ещё есть такое. Я о том, что кругом его тоже заметно - и сколько!)
Так вот, у меня сформулировалось: "оно" называется магический реализм. Тот самый, про который наши литературоведы (вот уж нет пророка в своём отечестве) уверенно заявляют, что это про латиноамериканцев полувековой давности.
Да какое там. Это про нас. Живём во время расцвета жанра (и тут я далеко не только про книги - ясно же, что каждый сам себе герой романа или, на худой конец, блога) и сами того не замечаем.
Потому что настоящее, хрупкое и тихое